Итак, мы потихоньку стали свыкаться с мыслями о том, что внутри меня, возможно, живут уже две жизни. Почему «возможно»? Потому что первое УЗИ показало деформацию одного плодного яйца. А это могло означать всё что угодно.

Совместно мы решили ничего никому не говорить до хотя бы установленного факта сердцебиения у обоих детей. Риски были слишком велики.

Мой репродуктолог, получив результат УЗИ, задала восхитительный вопрос: «Ответьте честно, вы рады или напуганы?» Ответа у меня не нашлось: я продолжала быть танком и не испытывала ни-че-го. Ни страха, ни радости.

И снова мои ожидания совершенно не совпадали с реальностью: я каждый день прислушивалась к себе, пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки новой жизни. Но организм был нем, как рыба, а мне оставалось только догадываться, развивается ли беременность вообще.

На следующем УЗИ я уже слушала сердечки у обоих малышей: с нами осталась наша ди-ди двойня.

Словно в отместку за слишком легкое начало беременности с 6-й недели я начала ощущать все прелести своего положения. Меня накрыли токсикоз и тупизм беременных, врач прописал максимальный физический покой, а лучше — постельный режим. Теперь я была ограничена не только квартирой, но и кроватью. Самоизоляция стала еще унылее, чем была.

Точнее, первое время было вполне терпимо: можно было читать, смотреть фильмы, до которых руки так и не доходили, заниматься любимыми делами под теплым одеялом. Ситуацию усугублял мой мозг. Казалось, что его заменили сахарной ватой: мне было очень тяжело сосредоточиться, я забывала простые слова, вести какие-то серьезные беседы с мужем теперь было лень, на серьезные книги не тянуло. Да и вообще, ни на что не тянуло. Кроме кровати.

Не покидало ощущение, что я превращаюсь в мопса: хожу тяжело, постоянно сглатываю слюни и хрюкаю от рвотных позывов, при любом удобном случае возвращаюсь к горизонтальному положению и мягкой постельке. Этакий персональный дед для мужа. Начались перепады настроения: я порыдала, что тупею; потом порыдала, что некрасивая; потом порыдала, что постоянно рыдаю.

Надо отдать должное мужу: он очень старался не хохотать в голос. Я бы не смогла. Потому что попробуйте остаться серьезным, когда перед тобой сидит твоя жена, зареванная от того, что тупеет, и лопает блинчик один за одним, не забывая при этом горестно всхлипывать.

Да и вообще, новое состояние очень било по самооценке. В один прекрасный день ты из привлекательной и умной девушки-разработчика вдруг превращается в бледно-зеленого тюленя, который нещадно тупит и вообще ничего не хочет и не может.

А хотелось еще оставаться интересной для мужа. Во всех смыслах этого слова. Что было невозможно в моем состоянии: ну, не походит вечно бледно-зеленый тюлень (ну, или мопс) на тех красивых и ухоженных беременных из инстаграма (с макияжем, прической, умной книжкой и постоянно чистой квартирой). Потому что моя квартира постепенно превратилась в хаос, на кухню я даже не рисковала заглядывать, тошнота накрывала в самый неподходящий момент, умные книжки теперь казались какой-то китайской грамотой.

«Так будет не всегда» — лейтмотив моей беременности. Именно эту фразу я старательно держала в голове на протяжении всего постельного режима. В конце концов, некоторые девушки так лежат всю беременность в патологии, и мой вариант был еще далеко не самый плохой.

В этом режиме я провела весь апрель, май и кусочек июня. В начале которого мне таки удалось найти в себе силы пройти километр пути до женской консультации, чтобы встать на учет.

Надо сказать, что вставать на учет по беременности — это тот еще квест. Вставать на учет по беременности в разгар пандемии — квест со звездочкой. Вставать на учет по беременности в разгар пандемии и токсикоза — невыполнимый квест.

Спустя 2 недели, 3 похода вхолостую, пары десятков пробирок крови и некоторого количества моих нервов выяснилось, что на первый скрининг меня направить уже не могут: номерков нет. И мне отказывали в самом важном исследовании.

Благо, врач, которая вела меня с самого начала терапии, уже предложила мне скрининг в их клинике в адекватный срок. И, что было немаловажно в пандемию, — с возможностью присутствия отца.

В назначенный срок мы были на месте. Еще накануне, всегда спокойная, я вдруг неожиданно стала нервничать. К утру нервозность только возросла, а всю дорогу до клиники меня практически трясло. Ни муж, ни я толком не понимали, почему. Но я ощущала: что-то произойдет сегодня. Что-то неправильное.

Я специально заранее не читала о параметрах, которые смотрят на первом скрининге, чтобы просто получить удовольствие от встречи с малышами, не вникая в цифры до вердикта специалиста. Но моих уже имевшихся знаний вполне хватало, чтобы определить наличие или отсутствие маркеров хромосомных нарушений. Горе от ума.

Врач УЗИ плавно провела по моему еще плоскому животу, и на проекторном экране появились два смешных силуэта. Наверное, это мог быть весьма волнующий момент, но из-за нервов мои ощущения по-прежнему были притуплены, и я просто ждала начала измерений. Просто чтобы выдохнуть.

Мы перешли к скринингу, договорившись, что все диагнозы и комментарии она даст по окончании. Начали с головы и головного мозга. Видно было, что измерения происходили рутинно, пока дело не дошло до воротниковой зоны (маркера синдрома Дауна). Врач перемеряла параметр несколько раз, и в ее движениях сквозила некоторая нервозность. Я напряглась и уставилась в экран, пытаясь поймать цифровые значения, в которых ничего не понимала.

Наконец, врач прервала тишину:

— У первого плода — пограничный ТВП (толщина воротниковой зоны), — как гром среди ясного неба прозвучали ее слова. — Высокий для заявленного срока. У второго — всё в порядке. Но у обоих — единственная артерия пуповины (маркер патологий сердца и синдрома Дауна, например). Вам стоит пройти экспертное УЗИ в 16 недель и консультацию генетика. ПГД (предимплантационная генетическая диагностика) эмбрионов делали?

— У нас не ЭКО… — тихо выдыхаю в полумрак кабинета.

— Я запишу вам УЗИ на диск, обговорите с лечащим врачом.

…Мы молча сели в машину. Не это, конечно, хотелось нам услышать после двух лет битвы за малышей.

Кстати, у нас — мальчики.