Жизнь задает множество вопросов ежедневно, и не всегда сразу понимаешь, как ответить на них. Где грань между открытостью и навязчивостью? Добротой и безалаберностью? Прагматичностью и жадностью? Трудно провести четкие границы. Трудно выразить некоторые вещи словами. Как говорил Маленький принц Сент-Экзюпери, — самого главного глазами не увидишь, зорко одно лишь сердце.

Мне захотелось вместе с вами поразмышлять о том, как делать и принимать добро, рассказав три истории.

Доброе дело

Ей всегда было жалко выбрасывать хлеб. Она откладывала зачерствевшие кусочки, собирала в мешок. Но что делать с ними, не знала.

Как-то в гостях разгорелся спор об этом. Кто-то сказал, что бережное отношение к хлебу у петербуржцев — с блокады. Родители вспомнили пионерское детство, доклады о том, насколько себестоимость хлеба дороже его отпускной цены, и лозунги в школьной столовой: «Хлеба к обеду в меру бери, хлеб — драгоценность, им не сори». Другие утверждали, что они спокойно выбрасывают остатки хлеба вместе с другими пищевыми отходами.

Она так не могла. Рука не поднималась выкинуть засохшую корку в мусорное ведро. «Покормить уточек», — подумала она. Вспомнился неухоженный пруд в парке неподалеку и стая уток, выбиравшихся даже на берег за кусками хлеба.

Но шли дни, валились на голову зачеты и дедлайны, встречи с друзьями и те откладывались неделями. Мешочек с кусками черствого хлеба рос, и отец не раз порывался выкинуть его. «Уточкам! — говорила она. — Или птичкам».

И вот как-то раз, в такие дни, когда в шесть вечера на улице уже темно, разомкнув на часок вереницу неотложных дел, она пошла в парк с заветным мешочком. Было тихо и жутковато. Прудик встретил гробовым молчанием. Схватившийся тонкий ледок стирал воспоминание о заросшей тиной воде. Она потопталась возле. Уточек не было. «Ну, птички тогда». Пошла обратно, стараясь пройти мимо тех мест, где, бывало, прежде видела стайки птиц.

Светили фонари, ворохи листьев на земле казались блестящими. Около церкви дорожки были выметены. Она видела не раз, проходя мимо, как детишки кормили возле храма голубей. Но сейчас птичек нигде не было. Тогда она стала крошить булку за собой на землю, как мальчик-с-пальчик, идя по дорожке («утром склюют!»), но внимательный взгляд идущей мимо женщины остановил ее. Она спрятала мешочек и быстро зашагала домой.

По дороге, увидев помойку, она вытрясла все куски на снег возле нее.

Дедушка

Еще когда мы выбирали участок в этом садоводстве, сразу же прибежал словоохотливый дедушка-сосед и начал давать нам советы старожила.

Невысокий, седенький, в трениках с вытянутыми коленями и калошах, немножко краснолицый. Обычный дедок, одним словом. Потом заходил узнать, что мы решили, рассказать, как тут и что, показать, где набрать воды, где хороший лесок. Расспросить, когда начнем что-нибудь строить, посоветовать, где посадить деревце. Дальше — привезти нам на тачке то мяту, то кустики ромашки, то еще какую-то рассаду. Сначала такая настойчивость немного коробила, но потихоньку мы привыкли. «Как дедушку-то зовут?», — спрашивали приехавшие гости. «Даже и не знаем, — шутили мы, — его не зовут, он сам приходит».

Потом начался сезон, и каждый день у нас была то свежая зелень «от дедушки», то кабачок, то набранный к нашему приезду букет ромашек. Проходя мимо, дедушка всегда спрашивал: «Надо чего? Лучка, щавеля?» — «Да нет, спасибо, еще ваш вчерашний лучок не доели». — «Так я к ужину свежего принесу!» Ну что тут поделать, спасибо да и только.

Я всё не могла понять: и чего он такой услужливый? Сначала казалось, что этот оживленный, бодренький дедок — любитель выпить. Но нет, ни разу за два года ничего такого мы не заметили. Потом думала, что ему чего-то от нас надо. Только всё не могла понять, чего. Предложить платить за зелень — ну, честное слово, неудобно. Может, хочет, чтоб ему папиросок из города возили? Но тоже нет: отказывается, говорит, племянник недавно привез про запас. Может, жена-злюка дома пилит, так он сбегает от нее по соседям? Опять не то: добрая тетя Маша сама как-то заходила к нам, приносила кулечек клубники детям…  

Только потом до меня дошло, что он просто добрый.

Странно, что эта простая мысль пришла в голову самой последней.

Зачем это нужно

Однажды летом мы с семьей неделю гостили у наших друзей. Довольно просторный загородный дом вместил в себя семь человек хозяев, пятеро нас, а также еще пару-тройку всё время меняющихся приезжающих-уезжающих гостей. Ну, просто в этом доме так заведено: все бездачные знакомые приглашаются сюда отдохнуть на свежем воздухе. И дом всегда полон.

С утра варилась огромная кастрюля супа, ели в два захода, так как места за столом не хватало, да и в ванную иногда устанавливалась очередь. А так ничего, было не тесно, и особенно весело малышам.

С соседями наши приятели жили дружно, их дети ходили друг к другу в гости, взрослые приветливо здоровались через забор. У одних соседей был грандиозного размера участок, богатый, с прудиком, несколькими площадками для игр и спорта, беседкой-пагодой, безукоризненным газоном и неизменным садовником среди кустов и цветов, ухаживающим за всем великолепием. Двое детей этих соседей довольно часто прибегали к нашим играть. Они приносили с собой то рацию, то электронную игру, то какое-то особенное ружье.

Впрочем, довольно быстро они относили дорогие игрушки обратно, а остальное время носились по участку наших друзей. Пятеро хозяйских детей, плюс двое-трое ребятишек гостей, плюс соседские… Лишь изредка наши дети торжественно говорили «мы пойдем к Артему со Светой» и уходили на некоторое время к соседям, аккуратно и чинно играя на какой-нибудь из площадок. Но вскоре возвращались обратно все вместе — носиться, оставляя пустовать бескрайние, прекрасно ухоженные соседские просторы.

Однажды подруга вздохнула, глядя через забор: «Эх, сколько места пропадает!»

Видя этот задумчивый взор и хорошо ее зная, я догадалась, что она мысленно прикидывает, сколько можно было бы туда пригласить людей: и Марью Васильевну поправиться после операции, и свечницу Наташу, издерганную мужем-пьяницей, и Варю с тремя детьми, и Семеновых с маленьким приемным сыном.

Я с улыбкой представила, как она говорит об этом соседке. И подумала, что в этом никогда не произнесенном вслух диалоге соседи совершенно не смогли бы друг друга понять.

Каждый только бы искренне удивлялся: «И зачем тебе это нужно?..»