Переживая свои круги ада созависимости, в 2016 году я пришла в 12-шаговую программу «Взрослые дети алкоголиков» (ВДА). Работая по ней, я узнала, что сообщество предлагает достаточно простые рецепты, которые помогают сохранять равновесие и осознанность. Они актуальны не только для травматиков.

Там где боль

Год 2016-й. Я в полном отчаянии от тоски и бессмысленности, от своих вспышек раздражения на детей и неспособности справиться с ними, хватаюсь за всё подряд: от работы с психологом до чтения умных книг, от йоги до церкви. Психология, нейробиология, физиология, молитвы, литургии, Евангелие — всё падает в одну кучу и исчезает в черной дыре отсутствия смысла.

Осенью я читаю книгу В. Д. Москаленко «Зависимость. Семейная болезнь» и начинаю работать по 12-шаговой программе ВДА – «Взрослые дети алкоголиков». Это был, конечно, шаг отчаяния: просто чтобы не сойти с ума, мне надо было что-то делать. А 12-шаговая программа была всё же лучше самоубийства.

Читать книгу Валентины Дмитриевны мне было страшно тяжело. Видеть, как твою жизнь описывают со всеми подробностями, разбирают под микроскопом, диагностируют, — это больно. Но пришлось признать: я созависима, хотя химическими зависимостями не страдаю.

Да, мой отец пил. И дед. И другой дед. И прадед, скорее всего, тоже. В смысле, не выпивали по праздникам, а были больны. Память нашей соседки в деревне сохранила, как дед Василий в период между войнами пьяный орал на жену и дочерей и выбегал расхристанный на улицу с ножом — выпускал перья из перины вниз по улице. Соседка очень старенькая, но вот это помнит — так страшно было. У деда было ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство), как я сейчас понимаю. До Первой мировой он почти не пил.

Отец был мягким и очень добрым человеком, но алкоголь изменил и его характер. К старости его всё больше перекашивало в агрессию, вылезало алкогольное «свиное рыло». Я не буду рассказывать о том, как алкоголь меняет личность, однако отмечу для справки, что человек, живущий с зависимым, впадает в созависимость примерно на 6–7-ю неделю.

Что же такое созависимость? Приведу слова из книги В. Д. Москаленко: «Созависимый человек — этот тот, кто полностью поглощен тем, чтобы управлять поведением другого человека, и совершенно не заботится об удовлетворении своих собственных жизненно важных потребностей».

Созависимыми являются:

1) мужья, жены или близкие больных химической зависимостью;

2) дети зависимых родителей;

3) те, кто вырос в эмоционально-репрессивных семьях.

Отличительная черта созависимого — тотальная неуверенность во всем. Сегодня папа/муж добрый, а завтра у него похмелье — и он злой, хмурый и на всех рычит. Почему — непонятно. Может быть, в этом виновата я? Что сделать, чтобы этого не происходило или происходило реже? Попробуем на него повлиять: вылить водку в унитаз, приготовить вкусный борщ, не выливать водку, не готовить борщ, список бесконечен — разверните его по своему вкусу. Оп! — через неделю вы созависимы.

Созависимость, как самый заразный из вирусов, распространяется на всех близких. Мы всеми силами стараемся создать для детей пространство абсолютной любви, однако как это сделать, когда мы совершенно не уверены в том, что любят и когда-либо любили нас самих? Мы заражаем детей своей неуверенностью. Поэтому в первую очередь — как в падающем самолете надеть кислородную маску сначала на себя — нам, травматикам, надо себя полюбить. То есть убедительно доказать себе, что Внутренний Родитель, Бог, Мироздание — кто во что верит — тебя, чадо, любит.

Это огромная и очень трудная задача. Почти невозможная. Чтобы решить ее, я была готова на многое.

Пространство понимания

Впервые читая «Список грязного белья ВДА», я глотала слезы. Это список характеристик, которые присущи тем, кто вырос в алкогольной или дисфункциональной среде. Цитирую.

1. Мы замкнулись в себе и стали бояться людей и авторитетных лиц.

2. Мы стали искателями одобрения, утратив при этом способность быть собой.

3. Нас пугают разгневанные люди и любые критические замечания в наш адрес.

4. Мы либо стали алкоголиками, либо вступили в брак с алкоголиком, либо и то и другое, либо нашли другую зависимую личность, например трудоголика, чтобы удовлетворить нашу болезненную потребность в покинутости.

5. Мы проживаем жизнь с позиции жертвы, и эта слабость влечет нас в наши любовные и дружеские связи.

6. У нас чрезмерно развито чувство ответственности, нам проще заботиться о других, чем о себе; это позволяет нам не замечать наши собственные недостатки и пр.

7. Мы испытываем чувство вины, когда защищаем себя, а не уступаем другим.

8. Мы стали зависимы от эмоционального возбуждения.

9. Мы путаем любовь с жалостью и склонны «любить» людей, которых можем «жалеть» и «спасать».

10. Мы глубоко запрятали чувства из нашего травмирующего детства и утратили способность чувствовать или выражать чувства, потому что это причиняет слишком сильную боль (отрицание).

11. Мы сурово осуждаем себя, у нас не развито чувство собственного достоинства.

12. Мы зависимые личности — мы панически боимся быть брошенными и делаем всё, чтобы удержать отношения, лишь бы не испытывать болезненное чувство покинутости, доставшееся нам от жизни с нездоровыми людьми, которые никогда не были эмоционально с нами.

13. Алкоголизм — семейная болезнь; мы стали со-алкоголиками и приняли все признаки этой болезни, даже если не употребляли спиртное.

14. Со-алкоголики реагируют на действия других, а не действуют активно сами.

Да, диагноз верен. Но впервые сворачивая с Мытной в сторону улицы Шухова, где проходили занятия группы ВДА, я совсем не была уверена, что мне надо именно туда.

Однако мне сказочно повезло: придя в ВДА, я не то чтобы попала в пространство любви, но я попала в пространство понимания. Это было важно: раньше со мной такого никогда не происходило. Тут можно было и говорить, и плакать. Я получила удивительный опыт общности без осуждения. Все друг друга понимали, потому что сталкивались с одной и той же проблемой в жизни.

И да, если с полной отдачей, плача и падая, пройти все 12 шагов программы, то можно излечиться. Не полностью, потому что бывших алкоголиков, созависимых и травматиков не бывает, но начать чувствовать жизнь в ее полноте, начать действительно любить близких, а не только причинять им боль и контролировать — можно.

Простые рецепты

На самом деле сделать жизнь травматика (травматик — человек, перенесший психологическую травму, и, как правило, не одну) более легкой и гармоничной могут самые простые вещи. О которых, по-моему, надо писать на стендах в муниципальных медучреждениях, потому что люди почему-то их упускают из внимания.

Например, важное: «HALT (СТОП). Не будь слишком голодным, злым, одиноким или усталым». Это аббревиатура английских слов hungry, angry, lonely, tired.

Что это значит? А вот что. Чтобы не выпустить на свободу своих демонов, чтобы не сорваться, нельзя допускать наступления этих состояний. Именно они — и у здоровых, и у травматиков — являются триггерами срыва. Но если для здорового человека кормить себя, отдыхать, общаться с близкими или контролировать свою злость является нормой, то травматик вынужден этому учиться. Потому что сам он не умеет или умеет плохо. Так же, как не умеет отвечать на вопрос: «Какой кофе ты хочешь?», чувствовать радость жизни и тактильно, физически ощущать ее.

Поэтому, научившись, для него важно не забывать это делать. Не забывать есть и спать, да-да. Это во-первых.

Во-вторых, мы в момент срыва плохо себя контролируем. И если мы будем выплескивать на близких (читаем — детей) свою неуправляемость, это может закончиться печально. Дети ни в чем не виноваты. И есть небольшой шанс вырастить их здоровыми. Если для этого надо вовремя есть и спать, я буду это делать.

Другим девизом (так называются правила в 12-шаговой программе), который мне очень помог, был такой: «Жить, а не выживать».

Это значит: «Не пробегай мимо жизни в попытке догнать несуществующий идеал. Всё равно ты никуда не успеешь и никому не поможешь, кроме себя. А себе ты поможешь, если проживёшь вот этот конкретный момент». То самое «здесь и сейчас», которое так любят психологи. Наша жизнь идет именно здесь и сейчас.

«Попроси о помощи и прими помощь» — еще одно важное правило. Для здорового человека просить о помощи и принимать её естественно, как дыхание. Потому что ему самому помогали и не просили ничего взамен, как это делается в функциональных семьях. Но в семьях алкоголиков и других зависимых (и созависимых) не так. Токсичное «я тебе помогу, а ты перестань баловаться, а то получишь» часто висит в воздухе, и ребенок взрослеет, впитывая это как базовую установку. И несет дальше, распространяя на собственных детей.

Попросить или принять помощь? Трудно, когда в голове фигурой умолчания стоит «сколько я вам должен и в каком эквиваленте». Это очень мешает — жить, дышать, общаться с людьми. Просить о помощи, когда ты едва справляешься с собой, чтобы не уйти поскорее из помещения: да бог с ней, помощью, обойдусь… Чтобы просить о помощи, надо рассказать о том, что с тобой происходит. А это бесконечный стыд и чувство вины. Поэтому следовать этому правилу можно, только прорабатывая, проговаривая свои проблемы.

Многое можно рассказать о ВДА. Люди там разные, работа над собой тяжелая, родные часто перестают вас понимать и всячески противодействуют, считая, что вы попали в секту. Но если быть объективным, то 12-шаговая программа, психотерапия и, при необходимости, медицинская помощь — вот три столпа, на которых стоит выздоровление. И зависимого, и созависимого. Иначе шансы стремятся к нулю и срыв неизбежен.