«Человек должен по каплям выдавливать из себя раба», — эту цитату из чеховского письма мы традиционно вставляли в школьные сочинения, к месту и не к месту ее цитировали, но к себе никогда не относили. И я считала, что уж я-то точно не раб. Не раб идей, не раб обстоятельств, не раб страха. А все хитрости, все умения выкручиваться из сложных ситуаций — это некая вынужденная дипломатия в сложившихся условиях.

Например, в таких.

В конце 1980-х годов в одной дружественной восточной стране строилась по нашему проекту линия электропередачи. Меня и моего пожилого руководителя послали туда для решения срочных технических вопросов. Недели две мы работали со строителями на трассе линии, а закончив дела, приехали на пару дней в столицу.

Столица в те времена была под завязку набита советскими чиновниками, умиравшими от жары и скуки. Появление командировочных вносило разнообразие в их жизнь. Особенно в жизнь одного ответственного товарища.

Товарищ был поставлен следить за поведением прибывших, составлять характеристики и направлять их куда надо. Плохая характеристика означала, как минимум, увольнение. Товарищ чувствовал себя вершителем судеб, чувством этим наслаждался и с нетерпением ждал приезда каждой новой группы. Кроме того, он был ценителем прекрасного, а потому особенно радовался появлению командированных женщин. При условии что женщины одиноки.

С нами товарищ был очень мил. Он покатал нас по столице в своей машине, организовал визит в гольф-клуб, угостил пивом, а потом попросил меня об одолжении: помочь вечером с переводом сложного технического текста. Работа срочная, он заглянет ко мне в номер часов в девять.

Та-а-ак, ну и что делать? Намерения товарища понятны, а прямо отказаться нельзя. Формального повода нет, всё выглядит вполне благопристойно. Плохая характеристика кирпичом нависает над головой, а в случае отказа она, конечно, будет плохой. Мне срочно надо было придумать уважительную причину для уклонения от встречи, не навлекая на себя высочайшего гнева. Через два дня — спасительный самолет домой.

План был выработан в результате мозгового штурма с моим руководителем. Он, фронтовой разведчик, человек смелый, бывавший в разных жизненных передрягах, предложил сначала несколько силовых вариантов. Но я их отвергла, поскольку они создали бы проблему уже не для моей, а для его характеристики. Выбран был вариант с применением опыта военной разведки и женской хитрости.

Ближе к девяти вечера мы заняли исходные позиции в моем номере. В 9:15 раздался стук в дверь. Я спряталась в санузел, а коллега пошел открывать. На пороге стоял возбужденный товарищ в белых шортах, с букетом роз и бутылкой шампанского. При виде коллеги донжуан растерялся, но быстро сориентировался. Потрясая шампанским, он предложил совместно отметить окончание командировки, но — после выполнения срочного перевода. А пока… и он слегка отодвинулся от двери, как бы освобождая выход.

Но мой коллега трагическим шепотом сообщил, что у Ирины понос и третий час она не слезает с горшка. (Я спустила воду в унитазе.) Далее последовало не менее трагичное сообщение, что меня все время тошнит. (Я снова спустила воду и акустически изобразила рвотные позывы.) Продолжая давить, храбрый коллега добил гостя информацией, что подозревает у меня дизентерийную амебу.

Товарищ побледнел и попятился. Амеба пугала больше любой характеристики. Невнятно забормотав о срочной работе, мой горе-ухажер рванул к лифту…

В то время понятие «харассмент» еще не вошло в обиход. Не писали об этом в газетах, не сообщали в новостях, молчал интернет, которого, вообще-то, у нас и не было. Обсуждение подобных случаев считалось не очень приличным. И казалось, что только хитростью можно без последствий избежать нежелательных контактов. Однако, как вскоре выяснилось, не только.

Через несколько лет мне вновь пришлось лететь в эту страну. В аэропорту нас встречала юная красавица с синими глазами и роскошной косой до пояса. Головы всех мужчин — и местных, и наших — поворачивались в ее сторону, как подсолнухи за ясным солнцем. Красавица оказалась Людмилой — нашим новым куратором из торгпредства. А вот мой эстетствующий друг почему-то нас не встретил. Не появился он и на следующий день. Я вздохнула свободно, но некий червячок беспокойства все-таки шевелился в душе. Как бы между прочим я спросила о нем у Людмилы, с которой мы успели подружиться.

— Его вернули в Москву за неподобающее поведение, — сообщила она.

Я не поверила своим ушам! Его, этого всевластного серого кардинала, — и выслали за неподобающее поведение? На всплеске эмоций я тут же выложила Людмиле свою историю, ожидая восхищения находчивостью. Но девушка спокойно спросила:

— А зачем так сложно?

 И пояснила:

— Он, конечно, и ко мне подкатывал. Сначала ухаживал, потом явился вечером, стал приставать, характеристиками своими пугать. Я попросила его удалиться, а так как он не понял, о чем его просят, вызвала полицию. И его вывели. А через пару дней отправили домой.

Вот так просто! Ничего не боясь, с полным сознанием своей правоты, сохраняя чувство собственного достоинства и не страшась последствий, Людмила решила эту почти неразрешимую для меня задачу.

Конечно, Людмила принадлежала уже к другому поколению — более независимому, более свободному. Да и времена начинали меняться. Но, мне кажется, не в смене поколений и не в изменении менталитета здесь дело.

«Человек должен по каплям выдавливать из себя раба», — а вы читали эту фразу Чехова в полном виде? Она звучит как безжалостная характеристика, более страшная, чем та, которая могла бы выйти из-под пера ответственного чиновника:

«воспитанный … на чинопочитании, … поклонении чужим мыслям, … лицемеривший и Богу, и людям без всякой надобности только из сознания своего ничтожества…»

Можно считать, что мне просто повезло: моя хитрость удалась. Можно считать, что просто повезло Людмиле: восторжествовала справедливость, а не ведомственная круговая порука. Но поступки наши в сходных обстоятельствах были продиктованы разным душевным состоянием. Я была рабом страха, она — свободным человеком.

Людмила дала мне первый урок в трудной школе «выдавливания из себя раба». Таких уроков будет много. И очень хочется верить, что когда-нибудь я почувствую, «проснувшись в одно прекрасное утро, что в жилах течет уже не рабская кровь, а настоящая человеческая…»

---

Слушайте этот рассказ в нашем аудиоподкасте