Когда я была маленькой, я очень не хотела выходить замуж. «В крайнем случае выйду за своего брата, — придумала я. — А жить останусь с мамой и папой». Почти так и получилось. Мне 34, я в браке три года, и, по ощущениям, до сих пор не вышла замуж, а осталась жить со своими родителями. Точнее, они умозрительно перебрались со мной в мою новую семью. И с мужем разговариваю, живу, общаюсь отчасти я, а отчасти моя мама.

Разговаривай со мной не вопросами

— Для чего ты сюда кинул свой рюкзак?.. Как прикажешь готовить с полной раковиной посуды?.. Сколько можно повторять: убери велосипед?..

— Перестань разговаривать со мной вопросами, — сказал, наконец, супруг, когда понял, что больше всего раздражает его в моих упреках.

— А где ты видишь вопросы?..

Так разговаривала моя мама. Я не помню этого, мускулы моего артикуляционного аппарата помнят за меня. Лучше бы меня с детства учили водить машину.

Родители никогда не были для меня примером счастливой супружеской четы, хотя я искренне рада, что они есть друг у друга. Я выбрала мужа, который ни капельки не похож на моего отца. Он похож на меня. Поэтому я его и выбрала.

Мы с мужем по одну сторону баррикад, а мои родители — по другую. Они считают, что работают только те, кто отнес трудовую книжку в отдел кадров, а фриланс, гонорары, договор — это не дело. Они не понимают, зачем жить в Петербурге, если у нас в Москве есть своя квартира. Они очень нас любят… но любили бы больше, если бы мы стали нормальнее, правильнее, взрослее.

Казалось бы, еще один повод нам с мужем дружить против… нет, не моих родителей, а их советской токсичной философии. Беда, что эта философия успела стать частью меня. Несмотря на то, что я уехала из дома в 19 лет, бросила институт, в который меня подтолкнули поступать родители, попала в тусовку ребят, которые путешествовали автостопом по России и миру. И чем громче в моей речи звучит мамино наследство, тем лучше подтверждается, что я не смогла стать отдельной самодостаточной свободной личностью. Ни тогда, ни, если верить психологу, спустя 15 лет.

А давай разведемся

Мой муж не соответствует моим представлениям о том, каким должен быть мужчина. Он слишком мало зарабатывает и слишком легко тратит. Он играет на гитаре и мечтает основать рок-группу. Он не умеет чинить розетки и не знает, что такое кран-букса. Мне это в нем не нравится. Вот было бы здорово, если бы он научился работать руками, если бы он отложил свою мечту стать знаменитым исполнителем… пока мы не станем обеспеченнее, благополучнее, нормальнее… Стоп. А чей это сейчас голос, ход мыслей и набор ценностей?

Получается, я хочу, чтобы мой муж был не тем, кем он является. Но ведь он мне так нравился, когда мы еще дружили и не думали о том, что когда-нибудь станем мужем и женой… По крайней мере, я не думала, ему-то время от времени приходила такая мысль. Как тогда всё было проще и легче! Почему это изменилось?

Недавно мы с мужем сидели на диване, разговаривали о том, как сложно быть в браке. Спокойно разговаривали. И он в какой-то момент сказал:

— А давай разведемся.

Я понимала, что это шутка, но всё же озабоченно уточнила:

— А жить будем вместе?

— Ну конечно, — ответил он.

У меня прямо камень с души свалился. Но не от того, что мы не собираемся расставаться. А от того, что у нас будто есть дополнительный вариант, чтобы чувствовать себя спокойнее. Которым мы, конечно, не воспользуемся, слишком он замысловатый. Если ты не в браке, ты никому ничего не должен. Мой муж ничего не должен мне. И он ничего не должен моей маме. Она ведь прекрасно знала о нем, когда мы еще дружили, учась в университете. Она, возможно, еще больше, чем он, хотела, чтобы мы поженились. Никто тогда не выказывал никаких недовольств и ожиданий. Он не был зятем, мужем дочери, отцом внуков. Он был свободен.

Голосом Маргарет Тэтчер

Пару дней назад муж поставил гитару на стул на нашей маленькой кухне и стал заваривать чай. Потянулся за стеклянной банкой с заваркой, гитара поехала и грифом достигла ее, неуклюже уронив на пол. Эта банка стоит всего сто рублей, чай — сто пятьдесят пачка. Почему же я начала кричать? Мне не жаль этих денег. Я понимаю, что это не трагедия. Мало того, я сама всё роняла в детстве… И меня всё время за это ругали.

Значит, я отношусь к своему мужу не как мама относилась к отцу, а как мама относилась к нам с братом?

Автоматизм — это психическое действие, выполняемое без его осознания. Единственное, что я осознаю: эти голоса во мне есть. Но я не знаю, что с ними делать.

И всё-таки я делаю кое-какие попытки. Например, пытаюсь изменить свой голос. Оказывается, Маргарет Тэтчер посещала специальные занятия для того, чтобы сделать свой высокий невинный голос более тяжеловесным. Не знаю, удалось ли ей добавить хотя бы одну металлическую нотку, но она была права, что тембр речи и громкость влияют на восприятие произносимого. У меня голос низкий. Наверное, ему бы позавидовала «железная леди». Вот только я, напротив, пытаюсь говорить мягко, тихо, медленно. Звучит нелепо, когда я с придыханием произношу:

— Вынеси, пожалуйста, мусор, рыбой пахнет.

Но это работает. Муж реагирует спокойнее. Вы скажете: какой смысл заменить один «несвой» голос на другой такой же «несвой»? Сейчас у меня другая цель: избавиться от того, который плотно засел в горле (немного напоминает современную политическую ситуацию в стране). Так же и со всем остальным. Когда происходит конфликт, неприятность, разочарование, сделать что угодно, только не то, что первым приходит в голову.

Я не могу присесть на досуге и подумать, а что бы сделала я, Татьяна, в той или иной ситуации. Потому что я не была до этого замужем. И все эти ситуации проживаю впервые. Получается, на мне двойная нагрузка.

С другой стороны, я по крайней мере точно знаю, как делать не надо. От этого и буду плясать.