За окном экскаватор разрывал на куски пустой соседний дом: бесчувственным черпаком сносили помещение. Всё организованно, под контролем, без паники. Единственное, о чем нас попросили, — пока не гулять рядом с местом погребения бывшей жилплощади. 

— Мы быстро справимся, не переживайте, — заверил главный строитель.

Мои сыновья с интересом рассматривали движения огромной машины. Жутко от того, что это действие происходит так близко.

— Мама! Смотри! Какой огромный монстр! — старший сын был в восторге.

Мне же было грустно: ведь когда-то в том доме кто-то готовил вкусный ужин, кого-то ждали с работы, чья-то жена заваривала утром кофе. Помню, мы как-то заметили в окне чердака деревянную лошадку. Значит, там жили дети. Перед убийством помещения ненужный хлам вынесли, но деревянную лошадку оставили.

Громили строение экскаватором, параллельно заливая ошметки из шланга струей воды. Поглощение здания началось с чердака, где глазела через пыльное окно та самая лошадка.

На следующий день приехала зачистка.

— Видите, и ничего не осталось, — улыбаясь сказал главный строитель, показывая на разгромленные остатки дома.

Это «ничего» загружали в мусорные контейнеры и оттаскивали небольшими тачками к мусорной машине.

— Не переживайте. Всё пройдет, — поделился философским умозаключением бригадир, кивая в сторону бывшего дома.

А я действительно переживала.

Не из-за дома, а из-за того, как не ослабеть на фоне развода. Как дать детям всё, даже больше, чем всё. Теперь, когда я совсем одна. Я переживала, потому что мир несправедлив — да, об этом говорили, но ты всегда будешь верить, что с тобой будет всё совсем по-другому.

Каждый вечер, засыпая, я задумываюсь над тем, какие планы у меня на следующий день. Иногда в самые тяжелые ночи мне не удается заснуть. 

Но самое важное на пути к цели — не концентрация на том, почему нет. А сделать все шаги на пути к «да».

Дети отправились в школу. Мне же предстояло успеть взять интервью у президента одного благотворительно фонда в Ирландии.

«Хорошо, что мы вынуждены общаться по видеосвязи», — подумала я.

У меня была надежда, что неидеальный видеосигнал скроет мои старания казаться лучше. Непрофессионально быть собой в рабочие моменты. Надо настраивать себя и не распускаться.

— Как хорошо тебя снова видеть, — поздоровалась Инни.

Мы сотрудничали два года назад в проекте от Организации Объединенных Наций и остались в теплых рабочих отношениях. Инни с радостью согласилась дать интервью для одного издания.

— Да, мы работаем сейчас по всему миру. Нам важно…

Инни прервалась.

— Что случилось? — резко спросила она.

— Что-то не так со связью? — с надеждой отозвалась я.

— Нет, всё прекрасно со связью. Ты чем-то расстроена.

— Нет, всё хорошо. Спасибо, что спросили. Скажите, вы планируете открывать офис в Нью Йорке? — теперь я проклинала себя, задавая глупый вопрос.

— Если ты не скажешь, что с тобой, я не отвечу ни на один вопрос, — строго повторила Инни.

Я не ответила. Улыбаясь, поблагодарила, но не вдавалась в подробности о личном.

— Не переживай, всё пройдет, — в конце интервью сказала мне Инни.

К выходным от ненужного никому дома не осталось ничего. Пусто. Недалеко от гидранта у проезжей части лежала последняя груда хлама.

Мы садились с детьми в машину. Я помогла им пристегнуться, закрыла дверь и посмотрела на всю картину деструкции жилища: «ничего». Бригадир был прав.

Я повернулась и краем глаза заметила в хламе раскрашенные белым кусочки. Подошла поближе — деревянная лошадка была раздроблена. У меня сердце сжалось: всё сломано. Но что-то внутри вдруг щелкнуло: не переживай. Всё пройдёт.

«Как будто есть другие варианты», — высказался внутренний голос.

— Мама! Поехали! — позвал меня младший.

И мы поехали…

Сегодня на месте прежнего мертвого дома уже роют котлован для новостроя.

Нашли ошибку в тексте? Выделите её мышкой! И нажмите Ctrl+Enter.
Комментарии
Заполните все поля. Ваш e-mail не будет опубликован