Мама сидела на кухне над еженедельником, пытаясь уместить в неделю запланированные дела: три посещения врача, две тренировки ребенка, поездку к бабушке на день рождения, три своих семинара, две репетиции мужа и один свой концерт. Дела упорно не умещались, что неудивительно: их было много, а дней в неделе — всего семь.

«Неудачный еженедельник, — раздраженно думала мама, — надо было другой покупать, побольше размером».

В дверном замке завозился ключ. Ключ возился неуверенно и несмело и никак не мог попасть в замочную скважину. Легко можно было представить, как по ту сторону двери стоит и пыхтит школьник, в одной руке — мешки со сменкой и физкультурной формой, в другой — ключ, на руках — перчатки, которые лень снимать, веревки от мешков путаются и мешаются под ногами, шапка сползает на нос, тяжелый рюкзак на спине тянет назад, ключ в скользких перчатках норовит упасть под ноги и упрямо не хочет вставляться в скважину.

Обычно школьник звонил в звонок, и мама открывала сама, но по вторникам и четвергам у школьника четыре урока, и он приходит в то время, когда мама укладывает младшего ребенка на дневной сон. Поэтому у школьника и мамы договоренность: по вторникам и четвергам он в дверь не звонит, открывает сам и не шумит.

Сегодня, правда, пятница. Школьник иногда путается и забывает, в какие дни надо не шуметь.

Мама не выдерживает тихого мучительного шебуршания и уже собирается идти открывать дверь, но ключ, наконец, попадает куда надо. Дверь открывается, и красный вспотевший школьник вваливается на порог.

— Фуууух.

Школьник кидает мешки со сменкой и с физкультурной формой в коридор, следом за ними отправляется рюкзак, рюкзак немного скользит по гладкому полу, пока не врезается в книжный шкаф. 

— Бомммм.

Зырк — школьник кидает настороженный взгляд в сторону кухни. Мама поспешно отворачивается, делая вид, что поправляет скатерть.

— Привет, — деланно беспечно говорит школьник.

— Привет! — деланно бодро отвечает мама и идет в коридор обнять школьника.

Мама как раз сегодня прочитала у одного известного психолога, что детей нужно обязательно встречать с радостью, как старых добрых друзей. Даже если ты этих детей видел последний раз всего четыре часа назад, когда они, недовольные и сердитые, уходили в школу и вообще с тобой не попрощались, потому что дулись из-за того, что на завтрак были мюсли, а не каша. Хотя вчера они точно так же дулись из-за того, что на завтрак была каша, а не мюсли.

И еще у психолога было написано, что первые три минуты после встречи — самые важные, за эти три минуты ребенок выдает всё, что с ним произошло за день.

— Коля сегодня стукнул Лену в глаз! — объявляет школьник. Разматывает шарф, снимает шапку и перчатки, забрасывает всё кучей в комод. Снимает и вешает куртку за капюшон, стягивает ботинки, не расшнуровывая, идет в ванную мыть руки.

«Опять сегодня в родительском чате будет перепалка», — обреченно думает мама. Она открывает ящик комода, достает оттуда шарф, шапку и перчатки, развешивает их на крючки — чтобы высохли, поправляет куртку, ставит ботинки на коврик, чтобы стекала вода.

— Но Лена сама виновата! — кричит школьник из ванной, вытирая руки, — она его уже неделю дразнила и обзывала.

«Дня три теперь будут выяснять, кто виноват», — думает мама, идет на кухню, подогревает суп.

— У меня пропал ластик-черепаха, — сообщает сын, заходя на кухню, — мне кажется, его мог кто-нибудь взять. Например, Виталик.

Мама наливает суп в тарелку, ставит тарелку перед ребенком, кладет рядом ложку, и думает, что Виталик мог взять ластик, да. Почему-то, когда в школьном чате спрашивают, не взял ли кто-нибудь из детей случайно чужие физкультурные штаны, учебник или пенал, отвечает, в основном, мама Виталика.

— Соня сегодня опять к бабушке уезжает на неделю, — как бы невзначай замечает школьник, прихлебывая суп.

Мама кивает, стараясь ничем не выдать своего интереса. С Соней у них (у мамы и школьника) связана одна неловкая история. Иногда мама успевала встретить старшего ребенка после школы, возвращаясь с прогулки с младшим ребенком, и он обычно этому радовался. А недавно заявил, чтобы мама после школы не встречала. Вообще больше. Никогда. Серьезно, мам, не надо.

Мама, конечно, слышала про необходимость сепарации, про то, что детей надо вовремя отпускать, а не привязывать к себе, а то до старости не съедут, так и будут комнату занимать и носки свои грязные по квартире разбрасывать и тарелки из-под обеда немытые на столе оставлять, и тут же энергично закивала и беспрекословно подчинилась. Но долго не выдержала: на четвертый день пошла встречать. Очень уж было интересно, почему же нельзя. 

Сын вышел из школы, придержал дверь, и за ним из этой двери появилась девочка в розовом пальто и кокетливом берете. И они пошли, как бы вроде и вместе, а вроде и нет. А потом из школы выбежал еще какой-то мальчик, и завопил им вслед: «А Миша любит Соню, а Соня любит Мишу!». Мама тут же поняла, что совершила ужасную ошибку, что ее здесь быть не должно, быстро с коляской развернулась и попыталась уехать, но сзади была лужа, пришлось объезжать, а пока она объезжала, навстречу ей помчалась толпа вопящих одиннадцатиклассников, у которых закончилась физкультура, и пока она лавировала между одиннадцатиклассниками и лужей, ее школьник как раз подошел сзади и сердито спросил, чего это она тут делает.

В общем, неловко получилось.

— Еще я сегодня возвращался домой вместе с Сашей, и он опять засмотрелся в телефон на свою игру и пошел переходить дорогу на красный свет, — сообщает школьник, доедая суп.

Мама встревоженно охает, снимает со сковороды крышку, кладет в тарелку еще горячие котлеты, достает вилку. В прошлый раз этот Саша тоже засмотрелся в телефон и чуть не попал под машину, а в предыдущий раз — стукнулся об фонарный столб лбом.

— Светлана Сергеевна опять обозвала нас глупыми, — жалуется школьник, принимаясь за котлеты.

Мама возмущенно хмыкает. Светлана Сергеевна, учительница по английскому, регулярно обзывала как-нибудь своих учеников, предмет свой, судя по всему, любила не очень, а еще снискала особую мамину неприязнь тем, что в электронном дневнике всегда писала «домашнее задание см. в тетрадЕ». Это еженедельное зверское «тетрадЕ» каждый раз выводило маму из себя, и в прошлом году она не выдержала и попыталась перевести старшего ребенка в другую группу. Полгода она закидывала учителя, куратора корпуса и секретаря директора заявлениями о переводе, а под конец года пошла с двумя детьми за 5 километров в основной корпус школы — штурмовать кабинет директора. И штурмовала, пока не получила обещание «перевести на будущий год». 

Однако на будущий год преподаватель второй группы уволилась, Светлана Сергеевна приняла бразды правления от обеих групп, и продолжила мучить маму своей фирменной «тетрадЕ».

Мама хмурится и спрашивает:

— Сделать тебе бутерброд с колбасой?

— С докторской? — уточняет школьник.

Мама кивает.

— Тогда сделай, — соглашается он.

Мама делает бутерброд, кладет на тарелку, ставит на стол.

Школьник уничтожает бутерброд с докторской колбасой секунд за 10, улыбается, смотрит на маму. Заявляет:

— И еще у меня сегодня пятерка по русскому!

Мама тоже улыбается, а он уже убегает в свою комнату, переодеваться и отдыхать перед уроками.

Как раз три минуты прошли.