— Привет, меня зовут Оля. Мне 29 лет, и я — бесплодная.
— Привет, Оля!
Итак, мы с мужем приступили к реализации поставленного плана. Следующим пунктом этого плана значилась проверка труб на проходимость.
Холодным петербургским майским утром я вошла в двери медицинского центра. Врать, что мне нестрашно, было бы глупо: было очень страшно, даже ноги подкашивались. Но не из-за страха боли, а из-за возможного результата: слишком уж много от него зависело.
Медсестра-ассистент опаздывала, мандраж нарастал. И вот мне показывают комнату для смены одежды и провожают в кабинет. Оказывается, очень сложно переодеваться, когда пальцы тебя не слушаются, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Я перешагиваю порог операционной — и страх полностью исчезает…
Сама процедура длилась минут 10, не больше. Из них почти 3 минуты заняла установка и последующее удаление катетера из вены.
— На случай непредвиденной ситуации?
— Угу, — едва заметно улыбается медсестра и аккуратно фиксирует его пластырем.
Дальше был рентгеновский стол, защита и санация. И чудесный врач: абсолютно спокойный, аккуратный, веселый. Ну, настолько, насколько может быть веселым врач.
— Так, левая труба проходима. Посмотрим, что с правой.
— Ну, уже хорошо! — бодро вещаю я из-под рентгена.
— Хмм, позитивный настрой! Так, правая тоже проходима.
Уже через час после официального начала процедуры я ехала домой своим ходом. Чувствовала себя прекрасно, настроение было приподнятым. Но оказалось, что радовалась я рано: снимки показали, что мне нужна операция… Первая операция в моей жизни.
Я, совершенно не ожидавшая, что на трубах все не закончится, спрашивала про наркоз, восстановление, снова про наркоз. До жути боялась любых манипуляций и последствий и не понимала, чего ждать и к чему готовиться.
Видимо, понимая мое состояние, врач повторял все свои ответы по несколько раз, объясняя и успокаивая почти тридцатилетнюю женщину, неожиданно ставшую маленькой напуганной девочкой.
А вдруг что-то пойдет не так? А вдруг станет еще хуже?
Но выбора не было, и я стала готовиться к операции.
Операцию назначили через два месяца, которые я провела в тягостном ожидании.
В назначенное время я приехала сдаваться в клинику. В двухместной палате уже лежала молодая девушка, переодетая в одноразовые рубашку и халат, которые были ей велики размера на четыре. Мы поздоровались, познакомились, я стала раскладывать вещи, и она вдруг нарочито весело спросила: «Тоже на аборт?».
Эти слова выдернули меня из пучины размышлений, и я, опешив, только и смогла коротко ответить: «Нет».
Девушка чуть заметно вздохнула и продолжила смотреть перед собой. А я, перебирая тапки, халат и бутылку воды уже по третьему кругу (ох, эти нервы!), думала:
Господи, какая ирония: в одной палате они поселили девушку, ждущую аборта, и девушка, борющуюся с бесплодием…
Вошедшая медсестра прервала неловкую паузу, подбодрила шутками, все показала, объяснила и оставила дожидаться лечащих врачей и анестезиолога.
За мной пришла ассистирующая медсестра, и мы отправились в операционную. Блок находился выше этажом, и уже на этаже я ощутила пронизывающий холод. В операционной было еще холоднее, и я уже не понимала, от чего трясет сильнее: от холода или страха.
Наркоз, и правда, был мягкий. Очнулась я уже в палате с полным отсутствием сил и диким чувством жажды. Залпом выпив заботливо принесенную медсестрой бутылку воды, нашла в себе силы написать родным, что всё хорошо, и уставилась в потолок. Голова была тяжелая, тело будто бы не мое.
Девушка на соседней койке вежливо поинтересовалась моим самочувствием и попросила разрешения включить телевизор. Я была не против. Слово за слово, завязался обычный светский разговор двух соседок по палате.
Внезапно она начала говорить об аборте. Возможно, сработал эффект «случайного попутчика», возможно, ей просто хотелось об этом хоть с кем-то поговорить сейчас. Одно было очевидно: она не была уверена, что поступила правильно. И отчаянно искала во мне — поддержки, подтверждения, индульгенции, чего угодно, чем можно было бы заткнуть расползающуюся внутри дыру.
Она рассказала о причине аборта: чрезмерное употребление алкоголя во время зачатия. Нет, девушка не выглядела алкоголиком, да и не была им: полная семья, дети, относительно молодой возраст. Просто расслабились с супругом в отпуске. Позволили себе чуть больше, чем обычно.
А на прерывание ее отправил врач, очень хороший специалист, которому она доверяла еще с первой беременности.
Я, конечно, ее поддержала.
Поддержала, сжимая рукой подушку и мысленно молясь за нее. Мне было безумно жаль. И так же безумно хотелось плюнуть в лицо этому специалисту. Или хотя бы просто посмотреть в его глаза.
Я стала невольным свидетелем трагедии (возможно, только ее началом), и мои нравоучения сейчас уже ничего бы не изменили. Возможно, я могла бы что-то исправить раньше, но просто не догадалась с ней поговорить.
Наш нелегкий разговор прервал приехавший за мной муж. Уезжать я еще была не готова, поэтому мы просто поболтали, я отпустила его поесть, а сама осталась приходить в себя.
Вскоре появился и мой лечащий врач с выпиской: диагноз подтвердился, на операции нашли пару новых проблем, но все их удалось решить в режиме реального времени. Мы обсудили мое состояние, тактику и терапию. Наши репродуктивные планы вновь нужно было отложить. Еще на 3 месяца. Но сил расстраиваться у меня уже не было, да и врач ободрила высокими шансами на успех после лечения.
Когда врач ушла, соседка как-то напряженно затихла. Разговор мы больше не возобновляли, и уже через полчаса она стала собираться домой, почему-то пряча глаза.
Муж ее забирать не приехал.
Продолжение следует
Комментарии