Анна Грозная — общественный деятель, блогер, мама четырех детей. По образованию педагог по фортепиано.

Я всегда хотела детей. Помню, как в 12 лет писала в дневнике, что мне не нужен мужчина, а вот дети — это то, что намного лучше и важнее. Замуж я все-таки вышла, у нас четверо детей. Мы с мужем не планируем беременности: сколько будет, столько будет.

Наш первый сын, Миша, родился на 34-й неделе. Врачи сразу сказали, что он, скорее всего, не доживет до утра. Готовьтесь. У него три раза останавливалось сердце, открылось легочное кровотечение, обнаружился энцефалит мозга. Я молилась: «Господи, если Ты его заберешь, то только не сейчас, не из этой пластмассы». Он ведь лежал в кувезе, в реанимации.

Я надеялась хотя бы раз подержать Мишу на руках и дать немного любви. И он выжил! Правда, нам прогнозировали состояние «овоща», в лучшем случае — ДЦП. Но уже к году сняли все диагнозы, сейчас это здоровый ребенок!

Прекрасно понимаю, что испытывают женщины, которым врачи пророчат сложности со здоровьем, убеждая сделать аборт. Врачи могут говорить что угодно, но мы не можем совершить роковую ошибку.

Часто женщины идут на аборт по незнанию. Я общаюсь со многими, пережившими прерывание беременности, и все они говорят: «Мы не знали». «Это только сгусток клеток», — успокаивают врачи. Но это неправда. Это живой организм, у него есть ноги, руки, он выглядит, как человек, он чувствует. В своем аккаунте я оперирую научными данными, поэтому меня читают не только верующие люди, а все, кого интересует тема внутриутробного развития и прерывания беременности.

Я называю себя адвокатом нерожденных, потому что этих детей отказывается защищать и государство, и их мать.

Когда в моей школе среди мальчиков и девочек начались разговоры о сексе, мама показала мне фильм «Аборт — тяжелая правда». Я испытала шок, не могла поверить, что такое возможно. С тех пор я, как могу, борюсь за нерожденных детей.

Я москвичка, но успела пожить в Бельгии, а после замужества уехала в Англию. Муж там доучивался, он музыкант. И везде я пыталась выяснить, что можно сделать в защиту нерожденных детей. Но в России тогда, в начале двухтысячных, никто ничего не знал, не было пролайф-организаций. Только наклейки в лифте — со стихом «Врач почувствовал холодок…» и картинкой раздробленного ребенка. Я приходила в храм и спрашивала, что я могу сделать, мне говорили: «Берите наклейки». Я брала и клеила. И второй шок испытала, когда увидела, что их сдирают ногтями сами женщины.

Я была уверена: сейчас все узнают правду и этому ужасу наступит хэппи энд. Оказалось, что женщины не хотят видеть этой правды.

Мой аккаунт в инстаграме часто блокируют. Это результат действий представительниц движения прочойс (от английского choice — выбор; за репродуктивный выбор). Оно зародилось в католических странах Европы с целью борьбы за права женщин. А уже в ответ на него зародилось движение пролайф.

Аргумент представительниц прочойса в защиту абортов: внутриутробный ребенок — еще не личность. Но и рожденный младенец — не личность, он не осознает, что с ним происходит. Другой аргумент прочойса: внутриутробный ребенок не может существовать самостоятельно, вне тела матери. Но и люди на ИВЛ не могут существовать вне реанимационной палаты. Их же не отключают, не лишают жизни. Прочойс много говорит о том, что они защищают женщину. Но и я защищаю женщину — маленькую, еще нерожденную женщину.

Право совершать аборт неполноценно, если женщине не предоставили всю информацию о том, как это происходит, как выглядит на данный момент ее будущий ребенок и какие последствия для ее здоровья может иметь искусственное прерывание беременности.

Ведь это огромная бизнес-машина. Хотя аборты включены в перечень услуг бесплатной медицины, женщины часто дают «на руку» врачу, чтобы он отнесся к ним внимательнее, или идут в платные клиники.

Отдельная индустрия — криминальные аборты на поздних сроках. Женщины берут кредиты, чтобы оплатить прерывание беременности на 7-8-м месяце. Я лично разговаривала с врачом, притворяясь мамой 16-летней девочки, у которой якобы беременность на 34-й неделе. Он ответил мне: «Привозите, сделаем, только срочно, уже такой большой срок. Стоимость — 180 тысяч рублей». Я родила Мишу на 34-й неделе, он весил 3100.

Криминальный аборт — угроза жизни самой женщины, но дело заведут только после факта смерти

В начале своей деятельности я с такими же неравнодушными устраивала пикеты перед абортариями. Мы обращались к руководству с просьбой выделить нам один квадратный метр, чтобы поставить стол и посадить психолога для пяти минут разговора с женщиной перед абортом. Нам говорили: «Нет, идите отсюда». Я разносила по женским консультациям листовки с текстом без всяких фотографий. Приходила на следующий день — всё это было уже в урне.

Я пытаюсь бороться с криминальными абортами. Мы «перехватываем» женщин, которые звонят в нелегальные клиники, чтобы сделать прерывание на поздних сроках беременности. Два раза мне пришлось солгать и выдать себя за врача, чтобы протянуть время. Обе женщины были уже на восьмом месяце беременности. В результате они сейчас счастливые мамы.

Это ложь? Да. Но когда человек стоит на подоконнике, собираясь покончить жизнь самоубийством, вы тоже скажете ему что угодно, лишь бы спасти. Я знаю, что женщине на позднем сроке, когда она приходит делать аборт, врут: «Мы его сейчас вытащим и отправим в больницу». И она верит, но при этом не хочет донашивать ребенка, потому что боится растяжек на животе.

Клиентками таких нелегальных клиник нередко становятся проститутки, женщины с низким уровнем социальной ответственности. Они не хотят рожать, потому что им важно заботиться о теле, потому что не хотят потом мороки с документами. В нашем законодательстве слишком мягкие меры в отношении криминальных абортов, несмотря на то что это не только убийство ребенка, но и угроза жизни женщины.

Часто такие клиники высылают на дом препарат для домашнего проведения процедуры, это еще опаснее. Однажды я общалась с женщиной, но уговоры на нее не подействовали, она купила препарат. Я понимала, что она сейчас убьет не только ребенка, но и себя, прибежала в полицию. Дело происходило в Питере, а я была в Москве. Говорю: «Вот у меня есть адрес, телефон, женщина совершает криминальный аборт». Они ответили, что это не их территория ответственности и что, если она умрет, тогда будет состав преступления. Мне пришлось подключать знакомых! В результате женщина благополучно доносила, родила ребенка.

Мне часто приходится общаться с мужьями, которые звонят мне и говорят: «Что ты лезешь в нашу семью!» Они еще меньше вникают в то, что значит аборт, как выглядит внутриутробный человек, какие последствия у прерывания беременности. Считаю, что с мужчинами нужно работать с детства, мальчикам нужно объяснять, что такое сексуальная жизнь, к чему она может привести.

Мой сын в классе один против всех, остальные твердят: «Мое тело — мое дело». Я лично общаюсь с девочками 12-13 лет и знаю: им в интернете предлагают информацию о том, что аборт — это совершенно безопасно. И где можно сделать криминальный аборт, чтобы прийти без мамы. По закону несовершеннолетним аборт делается только с согласия родителей, а тут — пожалуйста, сервис.

Есть еще более удивительные случаи, когда дети убеждают свою маму сделать аборт. Для россиянок очень важно, что подумают о них соседи, коллеги, родные. Эти стереотипы надо изживать.

Ко мне недавно обратилась женщина, на которую дома муж и дети-подростки давят и заставляют прервать беременность. Сын говорит: «Если родишь, я уйду из дома. Тебе уже сорокет, это позор». Она попросила отправить ее в какой-нибудь кризисный центр, чтобы дождаться хотя бы 12-ти недель, когда прерывание беременности уже запрещено законом.

Мой инстаграм — это мой рабочий инструмент. В нем более 12000 публикаций, около 2000 историй женщин. В нем есть страшные, но правдивые фото и видео — о том, как выглядит прерывание беременности, что происходит с абортируемым плодом. Никто не хочет размещать у себя такой материал. А я считаю, что это важно.

Фотографии пухлых новорожденных малышей никого не убеждают, активистки прочойса говорят: «Это уже рожденные дети». Я показываю, как выглядят нерожденные, но тоже живые дети. И что с ними происходит после убийства.

Да, это очень страшно. Мне самой не доставляет никакого удовольствия смотреть такие видео. Мне не раз замечали даже женщины из движения пролайф, что это может быть слишком резким и грубым инструментом воздействия. Что эти фотографии могут нанести психологическую травму еще не рожавшим женщинам. Но я считаю, что мы можем потерпеть ради спасения жизни детей.

Благодаря лайкам и комментариям подписчиц мои публикации иногда выходят в топ инстаграма. И я получаю сообщения от женщин о том, что они случайно увидели эти материалы, когда размышляли об аборте. Буквально за день до похода к врачу или даже лежа на кушетке.

И сохранили ребенку жизнь.