Отрастить обрезанные крылья

Вечер пятницы, подземный переход. Цементный пол тускло белеет в резком свечении люминесцентных ламп. Я выбираю белый квадрат у покрытой кафелем стены, ставлю на пол рюкзак. Начинаю расстегивать его, пальцы прыгают, волнуюсь. Редкие прохожие, не останавливаясь, косятся в мою сторону. Я ловлю взгляд мужа, прислонившегося к серой стене напротив, он слегка подмигивает. Поворачиваю тумблер на колонке и включаю микрофон. Раз, раз, раз. Я готова.

Предскажи мне кто-то два года назад, что я буду петь любимую Don’t Let Me Be Misunderstood Нины Симоне в подземном переходе, я бы не поверила. Даже будь этот кто-то древней цыганкой с золотым зубом во рту и черным котом на плече. Иногда идешь к мечте извилистыми тропами, больше похожими на американские горки, чем на равномерное восхождение. Взлететь на этом пути не удается, пока заново не отрастишь обрезанные крылья.

Невыездная

Мне не было года, когда я заговорила. Вскоре начала сочинять какие-то мурчалки, кричалки, считалки. В пять лет сооружала себе сари из занавески и демонстрировала зрителям авторскую подачу индийских песен и танцев.

Однажды мы ехали с родителями в такси. Я пела стишки обо всем, что видела. Водитель улыбнулся, спросил, что за веселое радио завелось у него в машине. Взрослые строгим тоном велели мне прекратить молоть чепуху. Я замолчала, мне впервые в жизни стало стыдно за звук своего голоса.

Иногда мы укорачиваем чужие крылья из наилучших побуждений. Разве быть послушным и воспитанным не самое важное в жизни? Да и вообще, кто их видел, эти крылья, может, их не существует в природе… В тот день мои крылья стали чуточку короче, и я усвоила, что быть самой собой — не всегда хорошо.

Уроки музыки в начальной школе вела Наталья Михайловна. Талантливый педагог и энтузиаст, она руководила ансамблем народной песни. На ее уроке я впервые услышала запись «Ave Maria» в исполнении Робертино Лоретти. Время будто остановилось, я заплакала от ощущения огромной, нечеловеческой красоты. Никогда в жизни я не испытывала подобного потрясения. Мне было 9 лет.

Наталья Михайловна устроила прослушивание, и я попала в ее ансамбль. Святочные гадания, подблюдные песенки, весеннее закликание жаворонка, протяжные свадебные песни, похожие на плач, — целый мир, яркий, сказочный, по-летнему теплый, древний и в то же время родной и близкий. Мы учились играть в народные игры, узнавали их смысл, создавали театрализованные действа с танцами и обрядами. Похвала Натальи Михайловны вдохновляла, ей нравился мой голос, она была требовательна и настойчива, так что вскоре я запела хорошо.

Вскоре наш ансамбль пригласили выступить в другой город, но мать не отпустила меня в поездку. Когда я пришла на очередную репетицию, ребята делились впечатлениями, а мне было грустно и стыдно. «Ну что ж ты так?» — упрекнула Наталья Михайловна. Планам выйти в солисты не суждено было сбыться: теперь руководительница знала, что я «невыездная», и перестала давать мне серьезные партии. Вскоре мы переехали, и я поменяла школу.

Дети ничего не знают о «героическом самопожертвовании», и невозможность заниматься любимым делом, потому что так решили взрослые, — это больно. Обесценить мечту, сделать вид, что не очень-то и хотелось, — способ избежать боли, но только на время. Тем не менее, я пока была не готова сровнять свои песочные замки с землей.

Тренируйся дальше

Мне очень хотелось поступить в музыкальную школу на хоровое отделение, но такой возможности не было. Я пела дома — во время уборки, играя с младшими, сидя за уроками.

В новой школе пришлось нелегко. Я пришла в класс в середине года, приходилось много наверстывать, спрашивать у одноклассников, их это раздражало. Но настоящим крахом стала вечеринка с классом в местном подростковом клубе.

Небольшой зал, битком набитый одноклассниками. Вертится зеркальный шар, стайки серебряных зайчиков мечутся по стенам. Я стою в центре зала в наушниках, с текстом в руках. Это конкурс. Я должна спеть песню, которую услышу. В наушниках играют «Тучи» «Иванушек Интернэшнл».

«Ты ругаааешь дождь, лужи на асфаааальте…» — я совсем не слышу себя из-за этих проклятых наушников, голос дрожит и срывается. Почему здесь, в центре этого дикого разноцветного сюра я должна исполнять безразличную мне песню? Осознание нелепости происходящего накрывает за долю секунды. Взрывы хохота. Мой неуверенный голос заставляет одноклассников кататься от смеха. Занавес.

С этого вечера до 11 класса я изо всех сил старалась избегать любых конкурсов. Теперь я злилась и ненавидела ту часть себя, которая по-прежнему отчаянно хотела петь. Теперь мне не нужен был кто-то, чтобы обрезать мои крылья, я отлично справлялась сама.

И все же моя внутренняя певица не сдавалась. Порой она бунтовала, вынуждая меня петь. За время учебы в университете она заставила меня научиться играть на гитаре, чтобы аккомпанировать себе. Я распечатала сетку аккордов и приступила к работе. Стирала в кровь пальцы, учась зажимать, но не пережимать струны, добивалась четкого и ровного звука. Играла песни родным и знакомым. «Тренируйся дальше», — слышала я. И тренировалась.

Музыка в пролетах между этажами

От разочарования в себе спасли друзья. Я начала тусоваться с уличными музыкантами, неформалами и хиппи. Заветный пятачок в углу городской площади стал для меня самым дорогим и любимым местом. Там можно было петь, подпевать, джемить и импровизировать на несколько голосов. Иногда мы в поисках акустики забивались в подъезды старых домов и устраивали там, у окна в пролете между этажами, невероятные по красоте выступления. Затем на лестничной площадке распахивалась дверь, какая-нибудь сердитая старушка угрожала позвонить куда следует, и мы исчезали. Через несколько дней все повторялось. Мы не курили и не мусорили, мы были зачарованы своей музыкой.

Следующим лучом надежды для меня стал двоюродный брат Димка. Высокий, худой, светловолосый, умопомрачительно красивый, он был, как выражались дореволюционные барышни, «мой идеал». Десятилетней девочкой, когда он приезжал в гости, я не отходила от него ни на шаг. Когда Димка брал в руки гитару и начинал петь, сердца всех девчонок в радиусе километра, включая мое, разлетались на миллионы осколков. Димка был настоящим музыкантом: они с друзьями основали группу, играл он виртуозно. Именно тогда я решительно и навсегда предпочла гитару прочим музыкальным инструментам.

«Вот, держи, ты мне ее напоминаешь. Послушай ее треки, — Димка протянул мне диск с портретом худощавой длинноволосой женщины вполне хиппового вида. — Это Патти Смит». Шаманский драйв и исступленную импровизацию Патти Смит я оценила, но поистине знаковым открытием стали «The Doors» — музыка свободы, опьяняющее безумие. То, что Димка сравнил меня со своей любимой певицей, вдохновляло. Мои крылья, казалось, начали стремительно отрастать.

Полет отменился

Шло время, я закончила университете. Вчерашние тусовщики обзаводились семьями и один за другим вступали во взрослую жизнь, включаясь в гонку за успехом.

Я тоже всеми силами пыталась доказать окружающим и себе, что смогу стать успешной. Странная штука: научившись стыдиться детской мечты, я убедила себя, что вовсе не нуждаюсь в мечтах. И буду счастлива, достигая того, что одобрят все: денег, престижа, загранпоездок. Желание когда-нибудь стать музыкантом я успешно похоронила в закоулках сознания под ворохом чужих представлений.

Я начала преподавать в частных школах, мне нравилось петь с детьми под музыку, в кругу, с танцами и мимикой. Я пела, припевала, мурлыкала и импровизировала весь урок. Дела пошли так хорошо, что вскоре число моих учеников выросло в несколько раз. Однако чем больше я работала, тем меньше получала удовольствия. Странное дело, каждые два месяца я полностью теряла голос.

Иногда мы, поставив крест на мечте, надеемся выторговать себе немного радости, помогая реализоваться другим. Но этот подход не работает: невозможно почувствовать насыщение, кормя другого. Да и помощь такая не бескорыстна: мы просто подключаемся к чужой жизни вместо того, чтобы жить своей.

Моя внутренняя девочка

Я столько работала, что времени не оставалось практически ни на что. В этих условиях мечтать о чем-то казалось непозволительной роскошью. Закончился мой героизм характерно: проблемы со сном, тревога, профессиональное выгорание. Обратившись к психологу и в группы поддержки, я впервые в жизни начала разбираться со своими проблемами.

Мой внутренний ребенок — это самая искренняя и ранимая часть моей личности. Именно он отвечает за радость жизни, творчество и связь с Богом, никогда не переставая мечтать и верить. Игнорируя его потребности, я теряю связь с собой и перестаю радоваться жизни.

Моя внутренняя девочка страстно хотела петь и выступать на публике. Работа с другими детьми отчасти удовлетворяла эту потребность, поэтому я так быстро достигла профессионального успеха. Но как только я пошла обычным путем, получая дипломы и сертификаты, готовя учеников к экзаменам и олимпиадам, эта часть меня решительно воспротивилась.

Наконец-то я поняла, что мои приоритеты — общение и творчество, а работа — лишь моя сцена. Любые попытки игнорировать внутреннего ребенка, своих истинных желаний теперь приводили к невыносимой скуке на работе и полной потере мотивации.

Скучающий и недовольный педагог не может давать хорошие уроки, надо было срочно что-то с этим делать.

Легко представить, насколько потерянной я себя чувствовала. 15 лет успешной и привычной работы, годы учебы, признание учеников, определенный социальный статус –все это оказалось под угрозой. Я честно пыталась «полюбить» свою работу, но этот номер не прошел.

Мечтать не вредно

Итак, мне нужно было вернуться к музыке. Сама мысль об этом пугала: столько горя я испытала, отказавшись от мечты. Любимая музыка вызывала слезы и грусть, на ум приходили мысли о том, что учиться поздно, а уставшие от работы связки не смогут звучать как раньше. Я заново учила тело танцевать. Впервые за 10 лет взяла в руки гитару, ослабевшие пальцы вспоминали аккорды, сердце испуганно стучало. В один вечер я вспомнила стихи и мелодию песни, которую написала больше 15 лет назад. Моя внутренняя суть заново собиралась по кусочкам, словно разбросанный пазл. Однако я и мечтать не смела о слушателях — слишком стеснялась и тревожилась. Помощь пришла неожиданно.

О групповом чтении книг «Мечтать не вредно» Барбары Шер и «Путь художника» Джулии Кэмерон я узнала случайно. Большого энтузиазма идея вначале не вызвала, но я решила попробовать. Мне открылся ошеломительный и невероятный мир. Мы собрались онлайн, чтобы читать книги о творчестве, выполнять упражнения и поддерживать друг друга в реализации мечты. Я дала себе шанс, ни на что не надеясь.

Варя, Алика, Коля, Света, Митя, Наташа, Катя и я: мы живем в разных городах, а некоторые – в других странах. В субботу вечером мы снова вместе: рассказываем, как у нас прошла неделя, читаем книгу и выполненное домашнее задание. За несколько месяцев общения у многих из нас в жизни произошли перемены. Сегодня Алика рассказывает, как поступила на курс, о котором мечтала, Варя скидывает фото написанной ею картины, Митя снова занялся моделированием, Коля решился купить дом своей мечты и едет его смотреть. В общий чат сыплются сердечки, смайлики и плюшевые мишки. Мы гордимся друг другом. У меня тоже есть, что рассказать: вчера впервые в жизни я выступала на улице. Я радуюсь, настроение у меня как в день рождения. Собственно, мой день рождения и был два дня назад.

Муж показывает мне найденную в интернете колонку с микрофоном: «Помнишь, ты хотела такую. Хочешь, съездим за ней?» В голове привычно заводится шарманка из моего детства: «Велосипед бы лучше попросила, хоть для здоровья польза. Ты что, подросток, на улице с колонкой торчать?» Я слушаю, вздыхаю и… выбираю колонку.

На улице темнеет, но в переходе по-прежнему все залито белым светом дневных ламп. Я пою последнюю на сегодня песню. Это снова Нина Симоне, Don’t Let Me Be Misunderstood.

«Детка, я всего лишь человек.
У меня есть недостатки, как у любого.
Иногда я сижу одна, сожалея
Обо всех глупостях, которые сделала».

Сегодня по пути домой я говорю со своим внутренним ребенком. Детка, я всего лишь человек, и не знаю, смогу ли стать новой Сьюзан Бойл. Мне горько думать о том, сколько времени и здоровья я потратила на достижение чужих целей, соревнуясь с другими в беге внутри беличьего колеса… Спасибо, что все это время ты продолжала верить и надеяться. Я не знаю, как изменится моя жизнь в ближайшее время. Но я знаю, что моя внутренняя поющая девочка жива, и поэтому я себя прощаю. Детка, я всего лишь человек…